Чуть поодаль от него, через проход, сидели две девочки лет четырнадцати в пышных кружевных платьях с корсетами. Ту, что была немного полноватой, с большими кукольными глазами и маленьким ртом, Орик про себя назвал «кудряшкой» — за каштановые волосы, забавными пружинками свисавшие из-под шляпки, а собеседницу «кудряшки» прозвал «пучок» — за тёмные волосы, собранные в пучок, слегка прикрывавшие тонкую шею девочки, и хотя её лица он не видел, но правильный контур скул намекал, что компаньонка «кудряшки» была очень симпатичной особой. В конце вагона несколько мужчин и женщин, одетые в скромную хлопковую одежду, в какую обычно одеваются хуторяне, сидели парами. С собой у них были тюки, аккуратно уложенные на верхней полке. Орик высунул в проход голову, пытаясь рассмотреть курицу, копошившуюся в клетке под одним из сидений, но тут его отвлёк короткий свисток отправляющегося поезда. Вагон дёрнулся. Печальная мама, пытающаяся что-то сказать через стекло, начала медленно удаляться назад, а семафор, наоборот, приближаться с увеличивающейся скоростью; через пару секунд он промелькнул и исчез. Ещё несколько столбов быстро пронеслись мимо. За окном всё замерло: поезд, покачиваясь и постукивая, медленно поплыл. Сквозь пар, поднимающийся из-под колёс, Орик смотрел на одинокие скучающие мельницы, прощально машущие ему лопастями, и затем ещё некоторое время изучал покатые волны хуторских полей, но вскоре вновь заинтересовался девочками, настолько увлечёнными своей беседой, что, скорее всего, они не заметили ни его появления, ни даже остановки поезда.#$%^&